12.07.2010 20:19 москва, карачарово
— Ребенок должен родиться в таком климате, в котором будет жить, — сказал врач-француз.
И мать села в самолет Дакар-Париж, чтобы из Парижа долететь до Москвы. Была зима, конец 1980 года, и глядя из окна на советские сугробы, мать не подозревала, что будущий ребёнок будет переезжать из страны в страну, что вся его жизнь превратиться в одно большое путешествие, сначала в силу сложившихся обстоятельств, а потом по собственной воле, если это вообще возможно.
Детство.
Я родилась в Советском Союзе. Мне дали имя Анна и увезли обратно в Африку, где ждал счастливый отец, с честью исполнявший свой государственный долг. Там, в Сенегале, моя семья жила на 4-м этаже многоэтажного дакарского жилого дома, в квартире 44 — двухкомнатной светлой и просторной, с большим балконом, из которого ночами был виден мерцающий свет атлантического маяка. Квартира была хорошо обставлена скромной французской мебелью и техникой. Я не помню подробностей дизайна, но жить там было интересно и уютно: днем можно было вынести маленький столик и стульчик, расписанные хохломой (исключение из стиля интерьера) на длинный балкон и, прохлаждаясь в тени навеса, рисовать на бумаге цветными фломастерами разных животных. Вечером в гостиной по местному телевидению показывали кукольные мультфильмы на французском языке про синего и фиолетового бегемотиков. А ночью можно было уютно устроиться в спальне в своей кроватке с деревянными прутьями и, уткнувшись носом в зеленую подушку с разноцветными цветами, предаться снам, пока лысые грифы устраиваются в своем гнезде на верхушке дерева прямо за окном. Утром, когда отец уходил на работу, в офис Аэрофлота — только в 15 лет я узнала, что на самом деле он был агентом ГРУ — мы с матерью выходили на улицу за хлебом: спускались на лифте в солнечный остекленный с потолка до пола вестибюль дома, проходили мимо консьержа и оказывались на жаркой улице. Защищаясь от зноя шляпой и панамой — помню, у мамы была элегантная желто-зеленая шляпа из гибкой соломы с большими полями, а у меня белая хлопковая панамка с вышитым по периметру рядом разноцветных уточек в таких же панамках — мы шли по пыльной африканской улице до ярко-синего домика-палатки, то ли металлического, то ли деревянного. Из темного окошка палатки черная рука нам протягивала свежий французский багет в обмен на деньги. Мы шли домой, чтобы там позавтракать; дома подпаливали багет на кухне на открытом огне газовой плиты, чтобы убить микробов, и делали бутерброды с сыром, которые съедали с фруктовым йогуртом (это слово тогда произносилось с ударением на «у» на французский манер) и запивали черным чаем. Часто мама делала на завтрак овсяную кашу фирмы «Quaker», и я помню, что это название меня очень радовало, так как вызывало ассоциации с лягушкой. Еще веселило французское «ça va», потому что название этой птицы вопрошающе произносили взрослые сразу после приветливого «bonjour». И не только взрослые, у которых мы иногда бывали в гостях, но и их дети. Помню как мы пришли в гости в хорошо обставленный дом к одной африканской семье с детьми примерно моего возраста. Не знаю, как мы друг друга понимали, но играли мы с удовольствием. А меж тем сидя на полу вокруг тканной скатерти с яствами из арахиса, овощей, риса и маслин наши родители обсуждали что-то непонятное и далекое.
К счастью, я имела возможность общаться и по-русски. Большее время я проводила в детском садике при советском посольстве. Из-за хорошего климата садик был организован на свежем воздухе под навесом за волейбольной площадкой. Там стояли столы, за которыми дети ели, рисовали, учились и играли в игры. В свободное от занятий и еды время мы бегали по территории посольства, прятались от взрослых в саду, дурачились в деревянных домиках, построенных специально для детей. Иногда мы пролезали в прутья решетчатого забора и оказывались на территории так называемого «представительского сада» (произносилось с картавым «р»). Там посреди огромного газона росла одинокая раскидистая пальма, в правом конце газона находился дом посла, а за газоном параллельно решетчатому забору, через который мы попадали в сад, стояла высокая сплошная ограда — за ней жили бедные дакарцы.
Однажды мы с двумя моими лучшими друзьями прятались за спинкой лавки под гигантской акацией от камней, которые бросали бедные дакарские дети, забравшиеся в недостроенное здание, возвышающееся над территорией посольства. Атака была не долгой, никто не пострадал.
Моих лучших друзей звали Илюша и Даша. Они были братом и сестрой и жили в здании торгового представительства Советского Союза.
……. Надоело писать автобиографический текст. Интересное занятие — много воспоминаний, детали жизни, — но обязывающее писать продолжение. А больше не хочется. Куда интереснее писать про настоящее.